Здесь вам не причинят никакого вреда - Страница 48

С этим словами инструктор отвернулся к стене, давая понять, что инструктаж закончен. Мари встала.

– А если ты хочешь спросить, – глухо сказал Георг в стену, – а как же те шесть полицейских, неужели я позволю остаться им неотмщенными, так вот: не позволю, но мстить Омордню еще и за тебя не собираюсь.

– Укольчики! – пропела пухлая медсестра, вплывая в палату. – Пациент, снимайте трусы.

– Видишь? – инструктор резко повернулся к курсантке. – Видишь, к чему приводит твое упрямство? Хочешь оказаться на моем месте? Вот в этой койке? Нет? Тогда приказываю: марш в отгул, и чтобы ничего, слышишь – ничего – не делала!

Медсестра выпустила из шприца струйку лекарства и загадочно посмотрела на девушку.

Мари поняла, что надо срочно уходить, пока не случилось самое страшное – лицезрение начальника без трусов. Хотя слово «лицезреть» здесь не годилось, тут следовало сказать…

Лицо девушки остыло только под мокрым сентябрьским ветерком, шныряющим вокруг госпиталя. Курсантка сделала вдох-выдох и приступила к выполнению приказа.

Мари с детства любила и умела ничего не делать. То есть «ничего» с точки зрения окружающих, по мнению Мари это было очень даже «чего». Например, смотреть с балкона, как внизу по овальной транспортной развязке кружат машины. Или щепкой помогать лиловому жуку взобраться на кирпич. Или просто сидеть и смотреть – как ползут стрелки часов, как одноклассники стучат мелом по доске, как учительница спрашивает, почему она ничего не делает, почему она не отвечает, почему она молчит и улыбается, она что, издевается над старой больной женщиной?!

Но ничего не делать по приказу было странно и непривычно. Хотелось что-нибудь сделать.

– Вернусь-ка я в Школу, – сказала Мари. – Там наверняка что-нибудь нужно срочно сделать. Правда, Георг приказал не делать ничего, но если мне что-нибудь прикажет вышестоящее начальство, то по уставу приказ Георга автоматически отменится.

Настроение курсантки улучшилось. Обхитрить начальство с помощью устава с недавних пор стало одним из ее любимых развлечений.

Но ни вышестоящего начальства, ни ниже-ходящих курсантов в ВШП не оказалось. Вечный дежурный третьекурсник Алоиз объяснил, что вчера вечером была объявлена тревога, и все, кого тревога застала за ничегонеделаньем, выехали на велосипедах в неизвестном направлении с неизвестной целью.

– Хотя цель известна, – сказал Алоиз, позевывая, – тоже мне, план «Барбаросса». Отработка спасательных мероприятий на случай глобального повышения цен на нефть.

– Значит, – медленно произнесла Мари, – сегодня вечером я совершенно свободна.

«Можно вернуться в больницу, – подумала она. – Подежурить у Георга. И ему будет легче, и мне достаточно тяжело».

– А, – сказал дежурный, – ты в этом смысле. Слушай, есть идея. Я стипуху получил, могу послать дневального в магазин. Вино-конфеты, посидим в дежурке, то-сё.

Проклятое «то-сё» вывело Мари из оцепенения.

– Ой, а я же стипендию еще не получила…

– Мари! – крикнул вслед Алоиз. – Ты чего сразу? Я же ничего такого! Тьфу!

Но Мари уже алела далеко впереди. Старшекурсник посмотрел на след от плевка и гаркнул:

– Дневальный! Почему беспорядок на паркете!

Школьная кассирша, которая обычно порыкивала на курсантов, чтобы те двигались поживее, встретила Мари как родную.

– Ну хоть ты пришла! А то с этими энергетическими учениями целый день сижу тут одна на куче денег. Вот ведомость, распишись здесь, здесь, здесь и на обороте.

Девушка послушно поставила автограф в четырех местах.

– А почему так много? – спросила она, протягивая ведомость в окошко.

– Стипендия – раз. На оздоровление – два. За безупречную практику – три…

– За практику? Я же ее только начала. Неужели благодарность от руководителя?

Кассирша покачала высокой крашеной прической.

– Какая благодарность! От твоего ни одной докладной не было. За это и надбавка. За безупречность. На других целые прокламации пишут. А четыре – премия. Бери-бери, а то еще выпишу надбавку за скромность!

Когда Мари отошла от кассы, в ее мобильнике звякнул напоминальник. «Тебе не стыдно?» – гласила надпись на экране. Курсантке стало стыдно. Она не могла понять, зачем написала это. Телефон звякнул повторно. На этот раз Мари увидела: «Так и не вспомнила? Ну? Соображай. Ну же! Эх ты… У сестры сегодня день рождения!»

«У Ирэн день рождения! – мысленно охнула курсантка. – А я забыла! Вот балда! Зато сообразила себя предупредить. Умница. Бегом за подарком!»

Естественно, как только нашлось дело, образовалось и начальство. В данном случае его роль выполнял лейтенант О. с повязкой дежурного офицера.

О. поводил фамильным носом и сказал:

– Занялись художественной лепкой? Правильно.

Потом принюхался и спросил:

– А что за лекарства? Болеете?

– Утром в госпиталь ходила, – доложила Мари.

– То-то я смотрю – гипсом пахнет.

– У вас поразительное обоняние, – искренне восхитилась девушка. – Разрешите идти?.

– Нет, – неожиданно сказал лейтенант. – Я должен провести с вами личную беседу.

«Неужели и этот туда же? – ужаснулась Мари. – Если спросит, что я делаю сегодня вечером, буду краснеть, пока сознание не потеряю».

– Как у вас, – спросил О., – в целом? Нормально?

– Так точно.

– Угу. А практика проходит… нормально?

– Так точно.

– Понятно. А с руководителем… все нормально?

– Так точно. Я как раз от него. Он ногу сломал.

– Это нормально, – подумав, заключил лейтенант. – Но он вас чему-нибудь обучает? Дает всякие обучающие задания?